Вероятно, по части красоты как таковой Шарлотта Рэмплинг и уступает тем, кто обогнал ее по итогам голосования.
Хотя красота и элегантность – понятия довольно относительные. Но ни у Лорен, ни у Зета-Джонс, ни даже у Грейс Келли и Одри Хепберн нет той загадочности, которыми светятся странно лукавые глаза Шарлотты Рэмплинг. Она как-то вызывающе загадочна. 
Первым это понял великий Лукино Висконти. Он искал героиню для фильма «Гибель богов». Случайно увидел Рэмплинг и со свойственной ему решительностью сказал: «Она будет у меня играть». «Да она же совсем девчонка, ей двадцать два года, а вам нужна зрелая женщина», – возразили ему. Висконти презрительно хмыкнул: «Понимали бы что. Эта девчонка сыграет кого угодно. Она великая актриса». Это была первая ступенька звездной лестницы Шарлотты Рэмплинг. А она тогда по своему юному невежеству даже не слышала про такого режиссера – Висконти. Пришла на студию, задрала нос и нахально спросила: «Ну где тут ваш… как его… Висконти? Мне звонили от него». Классик обомлел. Не от нахальства никому не известной начинающей актрисы, от счастья обомлел – это именно то, что он так долго искал. И за все время съемок обычно деспотичный Висконти давал Шарлотте одно-единственное указание: «Сыграй эту сцену так, чтобы мне понравилось». И она играла. Как они друг друга понимали – одному Богу ведомо. «У нее в глазах груз прожитых лет, – восхищался Висконти. – Она все сможет».
Висконти был первым, кто оценил этот груз. Отец Шарлотты был военным, мать работала на фабрике. Патриархальная здоровая семья, где по одному папиному движению бровей все вставали по струнке. Когда отец услышал от дочерей, что они хотят работать певицами в кабаре, он сначала сделал характерное движение бровями. Не помогло. «Хотим в кабаре». Стукнул кулаком по столу. Опять не помогло. Тогда снял телефонную трубку и сказал кому-то: «Завтра мои дочки придут к вам на курсы стенографисток». Шарлотта до курсов не добралась, свернула по пути в модельное агентство, просто так, назло отцу. Ее взяли без звука – хороша ведь была. А через некоторое время уволили – разглядели тот самый «груз прожитых лет», за который ее приветил Висконти. «У вас слишком тяжелые веки, – сказали ей, – а у модели все должно быть легко». «Ну и черт с вами», – бросила, хлопая дверью, Шарлотта. Ей и в голову не приходило как-то бороться, что-то отстаивать.
Она до сих пор ни разу не сделала ни единой, даже самой маленькой, пластической операции. Рэмплинг говорит, что это бессмысленная затея, потому что и так все знают, сколько кому лет. А скрывать свои годы, особенно для актрисы, как она считает, просто нелепо. Она это поняла на собственном опыте, когда девчонкой сыграла у Висконти зрелую женщину. Так, значит, какой смысл?