Из высшего света, где она была избалованной моделью и светской львицей (и второй образ все больше затмевал первый) , она погрузилась прямиком в мир тьмы, где слава не значила ровным счетом ничего.
Чтобы выжить, она первое время торговала телом. 
Она родилась в ничем не примечательной семье и была третьим ребенком из пятерых. Ей приходилось присматривать за младшими, в то время как внимание родителей полностью доставалось ее более уверенным в себе старшим сестрам. Но все-таки именно ее, а не их, заметил во время семейной поездки в Москву представитель модельного агентства. Ей было пятнадцать лет. В водовороте модельного бизнеса она стала миллионершей еще до того, как ей исполнилось 18; в 20 лет она уже устала от долгих показов и постоянных перелетов. Она становилась все капризнее и требовала себе все больше внимания, а в конце концов и вовсе отказалась работать.
Распрощавшись с агентством, но не растеряв славу в обществе, она прожигала молодость, разъезжая по вечеринкам, проматывая состояние и совершенно не вспоминая о семье. Оказалось, что в мире полным-полно мужчин, готовых купить ей все, что душа пожелает, и в конце концов она вышла замуж за одного из них — очень влиятельного человека со скверной репутацией и темным прошлым, который готов был потакать всем ее прихотям.
Мужу она позвонила с заднего сиденья лимузина, напуганная слухами о бомбах, но уверенная, что тот знает, что делать. Он ответил ей с порога бункера на окраине города и в презрительном тоне, пришедшемся как удар под дых, посоветовал на этот раз позаботиться о себе самой. Телохранители успели затащить ее в Метро до ракетного удара, но с того самого момента, как двери закрылись, было ясно, что больше ничего общего с ней иметь они не хотят. Здесь, внизу, были женщины, напомнившие ей сестер, но на их лицах она прочитала лишь горький триумф от вида униженной богатой девчонки. Богатство и слава стали бесполезны. Она осталась одна.
Когда голод и страх одолели гордость, она стала торговать тем единственным, что ценила, — собственным телом. Долгие годы она выживала только этим, стараясь сохранить хоть какой-то остаток былого очарования, всеми обсуждаемая и осуждаемая, но живая. Все чаще и чаще она задумывалась о сестрах и матери, ныне живших лишь в ее памяти.