История жизни Довимы - самой яркой супермодели 50-х.

Её называли «самой удивительной и необычной красавицей своего времени». Она была величественной, элегантной, недосягаемой, желанной.

Довима была топ-моделью, любимицей Ричарда Аведона после Дориан Ли и до Сьюзи Паркер, но не только. Довима – квинтэссенция всего, что ценили в моделях в 1950-х.
- Довима была недалекая и малообразованная, но совершенно потрясающая, - говорит знаменитая модель 50-х Дориан Ли.
Дороти Вирджиния Маргарет Джуба родилась в Квинсе в 1927 году и была наполовину полькой, наполовину ирландкой. У нее были темные волосы и красивые глаза, благодаря которым она ещё ребенком часто побеждала в конкурсах красоты.
В десять лет До (Doe) заболела ревматизмом и провела в постели семь лет. Она училась дома и разговаривала по телефону с приходящими учителями. До мечтала стать балериной. В двенадцать лет она стала подписывать свои письма и рисунки, взяв по двум первым буквам от каждого из своих имен: До-Ви-Ма.
До Джуба была объявлена полностью здоровой в восемнадцать лет. Она устроилась продавать леденцы в кондитерской на Пятой авеню, пошла учиться в художественную школу и даже встретилась с Джоном Робертом Пауэрсом (основатель одного из первых модельных агентств в Нью-Йорке, в 1923 году) ; но тут ничего не вышло.
Я никогда не считала себя красивой женщиной, - сказала она однажды. – Ребенком я была костлявым, долговязым существом с уродливыми передними зубами – я сломала их, играя в мамином шкафу.
В 1948 году она вышла замуж за Джека Голдена, сироту, который работал в банке и жил этажом выше. Он переехал вниз, в ее спальню. Шесть месяцев спустя До выгнали из рекламного агентства, где она иногда подрабатывала. Она ждала у лифта на Лексингтон-авеню, 480 – чтобы встретиться с приятельницей, как вдруг кто-то схватил ее за руку и сказал: - Пойдемте со мной!
Спустя несколько минут она обзавелась новой прической и получила 17, 5 долларов за позирование для журнала Glamour.
- Это был молниеносный успех, - рассказывала До. – Меня направили к Эйлин Форд.
На следующий день она уже позировала Ирвингу Пенну. Пенн попросил ее улыбнуться. Она бросила на него загадочный взгляд, не желая показывать свои ломаные, потемневшие передние зубы. Пенн спросил, как ее зовут. - Довима, - ответила она.
- Она была суперутонченной моделью эпохи утонченности – уж точно не девушкой из соседнего дома, - сказал однажды о ней Джерри Форд. Но на самом-то деле Довима как раз была девушкой из соседнего дома.
- Я всегда чувствовала себя как будто в фильме, - говорила она, - и я снимаюсь в этом фильме, только на самом деле это не я.
В первых сценах этого фильма она выкупила свой старый дом за 18000 долларов и стала зарабатывать больше всех моделей, 30 долларов в час.
- После той первой сессии Vogue снимал меня каждый день, и я сама уже начала думать о себе как о модели. Я была то примой-балериной, то танцовщицей, то кинозвездой, то клоуном, то брошенной женой. Я была всем, что можно выразить с помощью взгляда, жеста, позы, настроения и правильно подобранного костюма. Чем больше требовали фотографы, тем больше я готова была отдать. Я находила способы за три минуты изменить прическу… Иногда, если мы работали не в студии, я переодевалась в такси или под деревом. Однажды я переодевалась даже в телефонной будке.
В августе 1950 года она уехала в Париж вместе с Дианой Вриленд и Ричардом Аведоном, работать для Harper’s Bazaar. Святая наивность, она использовала гостиничное биде в качестве вазы для цветов. Когда она приехала в Египет для очередных съемок с Аведоном, ее спросили, как ей понравилось в Африке.
- Африка? – переспросила она. – Какая ещё Африка? Это же Египет. – ей сказали, что Египет находится в Африке, на что она ответила: - Надо было запросить двойную цену!
Много лет спустя Ричард Аведон рассказывал модели Лорен Хаттон об этой поездке.
- Она собиралась в путешествие по пустыне на верблюдах, - говорит Хаттон. – Дик велел всем не брать больше одной небольшой сумки, но Довима притащила огромный чемодан. Он решил, что у нее там одежда, и спросил: «Зачем ты тащишь с собой столько тряпок? » А она ответила: «Это не тряпки, это мои книги! » Но оказалось, что это все комиксы – огромный чемодан комиксов.
По словам друзей, Довима совсем не изменилась, даже когда деньги полились рекой (5000 долларов в первый год; 15000 во второй; 30 к 1945-му) и она немного привыкла к этому новому миру. К 1953 году она успела поработать едва ли не со всеми знаменитыми фотографами.
Но Эйлин Форд всё больше утомляла ее. И потому она не смогла отклонить предложение Натали Пейн, бывшей модели Ford, перейти в ее только что созданное агентство Plaza Five.
С Довимой иногда бывало непросто, - говорит Натали, - но если она опаздывала на студию, то обычно так раскаивалась, что ее все прощали. Не уверена, что кто-то стал бы терпеть подобное поведение от какой-нибудь другой модели.
Аведон сыграл в ее карьере очень важную роль.
- Во время путешествий в Париж, Лондон, Рим, Египет и Мехико мы стали словно духовные сиамские близнецы, я понимала, чего он хочет, до того, как он успевал объяснить, - говорила Довима. – Он просил меня делать очень странные вещи, но я всегда знала, что это будет частью чудесной фотографии.
В 1955-м они создали, возможно, самую знаменитую модную фотографию всех времен – «Довима и слоны» (Dovima at the Cirque D’Hiver. Она утверждала, что в тот день они сделали за час не меньше ста фотографий.
- Когда мы наконец закончили, мне казалось, что слоны – мои друзья и мы с ними работаем вместе. Мы синхронно раскачивались взад и вперед, - вспоминала она.
Аведон хотел, чтобы она выглядела спокойной и отчужденной, словно никаких толстокожих рядом и в помине не было.
К 1955 году муж Довимы Джек Голден потерял работу в банке. В этом году он жил в Париже за ее счет. Как-то раз он напился, как это с им часто бывало, и вывалил под ноги репортеру мусорное ведро. До спокойно стояла рядом, дожидаясь, когда он позволит ей убрать.
- Если бы не муж, зачем бы мне это было нужно? – спрашивала она другого интервьюера. – Думаю, мой муж – единственный мальчик в моей жизни, который считал меня красивой.
Довима повысила свою ставку до 60 долларов в час. Теперь она работала не более четырех часов в день. В 1957-м она снялась в музыкальном фильме Стэнли Донена «Смешная мордашка» (Funny Face) в роли модели по имени Мэрион. Вернувшись в Нью-Йорк, она пошла учиться в актерскую студию Ли Страсберга. Тогда для моделей открывался новый мир, мир телевидения, и Довима была полна решимости стать его частью. Она снималась в нескольких телевизионных программах, развелась с Голденом и вышла замуж за Алана Мюррея, чиновника службы иммиграции и нарурализации. Она отдала ему все свои деньги, как уже отдавала Голдену. Они жили в девятикомнатной квартире на Седьмой авеню и почти каждый вечер ходили куда-нибудь развлекаться. В 1958 году у них родилась дочь Эллисон. Довима становилась старше, но тем не менее в конце этого года она снова повысила свою ставку до 75 долларов в час.
Она вышла за своего второго мужа, которого нельзя было назвать приятным человеком, - говорит Натали Пейн. – Он велел ей поднять ставку, хотя мы были против. У нее была масса заказов, она подняла ставку, и заказы прекратились. Тогда она захотела получить часть агентства. Так сказал ей муж. Она была просто марионеткой в его руках, по крайней мере так мне казалось. И тогда она объявила всему миру, что владеет частью Plaza Five, - разумеется, так оно и было, - даже не обсудив это со мной. Мой адвокат встретился с ней, и она потребовала, чтобы ей платили столько же, сколько и мне, что, на мой взгляд, было не очень разумно. В конце концов, я выкупила ее долю, и очень жаль, потому что она могла бы далеко пойти в этом бизнесе. У нее были отличные отношения с девушками; она могла работать с прическами и макияжем. Она много чего могла сделать.
Довима всегда считала свою жизнь историей Золушки, и неудивительно, что она сама запланировала счастливый конец.
- Я не хочу ждать, пока камера станет жестокой, - говорила она.
Хотя Довима продолжала позировать до 1962 года, позже она говорила интервьюеру, что решение пришло к ней на верхней ступеньке кованой железной лестницы в студии Аведона в 1959-м. Она была одета во что-то ярко-розовое и держала огромную букву «А», которая должна была стать частью логотипа Harper’s Bazaar на обложке. Посмотрев вниз, она вспомнила совет друга уйти, когда она окажется на вершине.
- Это моя последняя съемка, - сказала она изумленному Аведону.
Он открыл бутылку Dom Perignon.
Довима немедленно попыталась доказать, что она не просто модель, которая любит комиксы. Вместе с Джонни Карсоном она сыграла в бродвейской постановке «Седмен и сын» с Сэмом Ливеном и попробовала свои силы в качестве журналистки, замещая находившуюся в отпуске Дороти Килгаллен. Личная жизнь До была не столь успешной. Второй брак разваливался. В 1960 она переехала с дочерью в Лос-Анджелес в надежде продолжить свою актерскую карьеру. Её муж заявил о похищении ребенка в ФБР. Вследствии этого Довима потеряла опеку над Эллисон во время развода и больше никогда не видела девочку.
В 1968 году, не добившись хоть какого-то вразумительного успеха в Голливуде и устав спать с продюсерами, До вернулась в Нью-Йорк и подписала контракт с новым агентством Wilhelmina Models, согласно которому должна была интервьюировать поступающих моделей и помогать на семинарах по искусству макияжа и создания модных причесок. Через два года ей это надоело и захотелось двигаться дальше. Она разослала письма потенциальным спонсорам, чтобы открыть свое собственное дело. «Настало время для появления агентства Довимы», - было написано там. На самом деле время не настало, но Довима продолжала заниматься этим проектом и в конце концов открыла на деньги бизнесмена Берни Корнфилда «Talent Management International».
И хотя это было вполне достойное агентство, шансов у него не было. Когда у Корнфилда начались проблемы с законом, он просто закрыл его. На этом и закончилась карьера Довимы.
Вскоре она уже работала продавщицей в магазине одежды. Потом она перенесла тяжелую пневмонию и в 1974-м переехала во Флориду, чтобы быть поближе к своим родителям.
В конце концов Довима нашла свое счастье с Вестом Холлингвортом, барменом в ресторане, где она работала официанткой.
- Наконец-то она нашла человека, который полюбил её, - говорит ее коллега по модельному бизнесу Рут Нойман. – И плевать, что приходилось обслуживать столики.
Они поженились в 1983-м году и 3 года были счастливы. Их счастье было прервано, когда у Холлингворта диагностировали рак. В 1986 году его не стало. Довима так никогда и не смогла оправиться после этой трагедии.
Вскоре после этого у нее обнаружили рак груди, и пришлось сделать мастэктомию. Следующие четыре года она прожила одна, несчастная и чаще всего «пьяная в задницу», по выражение модели Нэнси Берг. Довима скончалась 3 мая 1990 года. Последним выражением преданности, от которого у Эйлин Форд до сих пор сжимается горло, было то, что Довима поручила своему бывшему агентству управление ее имуществом.

Довима познала много жизней: инвалида, топ-модели, жены, матери, актрисы и официантки. Но это не имеет значения – ее наследие и вклад в моду и модельный бизнес остается самым заветным. Она была моделью, супермоделью и это навсегда…